Как можно было бы оправдать путинское правление?
Нет, оправдание - не то слово, но - найти в нем логику, смысл.
Зачем России эта эпоха - с 2000 года и посейчас, зачем ей Путин?
Я думаю, ключевое слово тут - усталость.
Русско-советский народ, ломовая лошадь Империи и Советского Союза, - страшно устал.
Весь двадцатый век - с августа 1914 года на балконе в Петербурге и до декабря 1994 года в Грозном, - русско-советский народ тратили, тратили, тратили как дешевый и сильный ресурс, который много дает и который не жалко.
Как в фильме Dead Man: "Мы стреляем бизонов! Правительство говорит, в прошлом году их был уничтожен целый миллион!"
Можно, конечно, сменить национальную точку зрения на советскую и сказать, что "русский народ сам себя тратил, потому что так было надо", или на либеральную и сказать, что "русский народ сам себя тратил, потому что он тоталитарный и вообще раб", но - что это меняет?
К 2000 году Россия и русские подошли в состоянии истраченности, усталости и страшной тяжести от всего, что с ними было.
И тут появился Путин, и появилась его система - как система, которая прежде всего отпустила людей отдыхать.
"Эта лошадь больше не работает. Видите, сдохла уже почти, пока бетонные блоки таскала. Мы даем ей немного сена - жалко же все-таки. Пусть гуляет".
Конечно, этого сена дали все равно очень мало.
Конечно, гуляние получилось специфическое - грубость и подлость системы, в загоне у которой мы гуляем, никуда не исчезла.
И все-таки Путин, как мне кажется, очень точно почувствовал это стремление русского народа отдохнуть, отлежаться хотя бы в относительной сытости и по возможности никуда не ходить, ничего не делать и ничего не менять, - и сделал его фундаментом своей системы.
И, в результате, избитый, измочаленный, несколько раз ограбленный народ начал потихонечку реабилитироваться.
Начал выходить посидеть в садик, пусть пока и на костылях.
Начал приходить в себя.
В Крым поехал.
И все-таки Путин хорошо помнит, на чем все держится, и потому ни на Украине, ни в Сирии не переходит ту черту, за которой народу пришлось бы вернуться в состояние напряжения и борьбы.
Конечно, однажды она все равно будет перейдена.
Но пока, видимо, рано.